— Хватит!!! — не знаю, откуда накатило такое чувство протеста, но мне очень сильно захотелось, чтобы он сейчас промолчал.
До злых, обиженных слёз захотелось. Всего несколько недель во дворце превратили меня в самую обыкновенную рёву. Как я смогла стать настолько уязвимой? Раньше никто всерьёз не пытался надавить на мои слабые места?
Я сердито вырвала ладони из его рук, вскочила с кресла, проскользнула мимо стоящего на коленях эльфа и бросилась к высокому стрельчатому окну, чтобы выражение лица не было видно. Руки отчаянно ухватились за невысокий подоконник — как раз по мне. Ни единого лучика не пожаловала холоднокровная луна подставленному ей лицу.
Эльф неслышно подошёл ко мне и встал за спиной. Наверное, собирался добить, чтобы не мучилась. Его ладони одновременно лёгкими мазками вытерли слёзы со щёк.
— Только люди думают, что любовь это безмерное счастье или великая печаль. И каждый раз не видят или забывают о том, как она меняет их. Меняет зачастую бесповоротно. И не всегда к лучшему.
— Не к лучшему? — хрипловато спросила я.
— Тебе решать, маленькая отчаянная гордячка, — с доброй снисходительностью пробормотал эльф, как всегда видящий самую человеческую суть.
«Пусть только попробует теперь соврать, что не видит, как Катрина его любит», — невпопад подумала я.
В этот момент мне показалось, что происходящим сейчас мой разлюбезный внутренний Голос жутко доволен. А я… я понимала, что с Императором всё настолько непросто и странно, и чуждо, и жутко, и… прекрасно. А с Эдо… с Эдо намного легче — чтобы не случилось, он будет на моей стороне и всё понимает.
Стоящая позади меня эльфийская простота запустила шуструю ручонку в мои волосы и вытащила заколки их удерживающие. Волосы рассыпались по спине, а Эдолиэль осторожно провёл по волосам, почти не касаясь. Я вздрогнула. Давно меня вот так никто не гладил, ещё с детства.
— Волосы придётся остричь, — стараясь говорить равнодушно, бросил эльф.
— Что? — из всего произнесённого сейчас это было самым грандиозным по своей неожиданности.
— Наверняка же знаешь, что они слишком сильно впитывают информацию. Что мог, я сделал, но волосы уже не спасти. Если оставить, всё время будут тянуть тебя туда, — видимо, Эдо решил не осуждать мои предполагаемые занятия чёрной магией.
— Хорошо, я…
Когда неожиданно тонкое лезвие кинжала почти прикоснулось к шее, я только сглотнула и не стала договаривать. Эдолиэль абсолютно прав — сама бы состригла намного меньше. Стараясь не жмуриться от дурацкого неуместного ужаса, я вытерпела безжалостное усекновение волос, как мне тогда показалось почти под корень. Как потом показало зеркало — у страха глаза велики.
Краем глаза заметила, как бывший хвост не долетел до пола, сгорая в воздухе под действием заклинания. Эдо старался пощадить мои чувства как мог, поэтому выцветший пепел улетел в открытое окно и растаял где-то в дали.
— Теперь я могу смело представлять тебя своим младшеньким братом! — якобы весело протараторил эльф, пряча кинжал в ножны.
— И все мысленно будут вспоминать поговорку, что в семье не без урода, — не выдержала я и показала луне свою кривую ехидную улыбочку. — А те, кто побеспардоннее, и вслух сморозят.
Эльф по-братски взъерошил цыплячий пух — мою новую причёску и сдавленно захихикал. Видать даже он не мог не признать, что на голове у меня сейчас кошмарный кошмар.
— А ты не будешь спрашивать, откель я нацепляла такое богатство? — развеселившись, оказалось намного проще разговаривать о прошедшем.
Или это действительно ушла часть чужой тёмной магии, и стало легче?
— Не буду. А ты и не скажешь, на тебе заклинание висит. Неужели ещё не поняла?
— Нет, — кажется, я опять побледнела.
— Ничего, главное я понял. Остальное мне расскажет Васил. Что сможет. И будем решать с ним. На то мы и мужчины, к твоему сведению.
Я пожала плечами. Но рассказать про Библиотеку и Иванна снова не рассказала. Словно так и не надо. Эльф наклонился и легкомысленно поцеловал меня в стриженый затылок. Но возмутиться я не успела.
— Я пойду, поговорю с Василом, а ты лучше отдохни или поешь. Я заклинание невидимости с нас снял, теперь для слуг и охраны не потеряешься, — шустро выдал Эдолиэль и резко кинулся в отступление.
Я растерянно обернулась. Эльф это заметил и не стал отворачиваться, хотя уже собирался. Лёгкий вопрос появился в его глазах.
— Эм-м… спасибо тебе, — сказала краснея. — И, Эдо, я просто быстро снимала Печати, не думала что делаю, — не к месту ляпнула я об уже казалось бы оговоренном.
— Если бы ты не думала, что делаешь, не смогла бы их снять, — невесело и неловко возразил эльф.
Он развернулся, вышел из библиотеки и бесшумно закрыл за собой дверь. Так, как умеют только эльфы.
Глава 6
Эдо
Эдолиэль шёл по длинному коридору, нервно растирая руки.
Реакция на тёмную магию у эльфов отнюдь не физическая, но по странному стечению ассоциаций именно руки сейчас казались испачканными. Пожалуй, стоит завернуть в любую гостевую комнату, где есть водопровод и сполоснуть ладони — вода отлично убирает лишнюю энергию, особенно если её хорошо об этом попросить.
Эльф криво улыбнулся — родился светлым, неизбежно придётся пачкать руки, смывая чужое зло. Вот только ему в отличие от этого самого зла подобное ощущение искренне неприятно. Ничего, не впервой, переживёт. Он невольно вспомнил, как первый раз прикоснулся ко тьме, разъедающей чужую душу. Нет, уже почти совсем разъевшей.
Маленьких эльфов старательно оберегают от столкновения с проявлением тёмной стороны всего сущего. Так было и с ним, но в тот день… в тот далёкий день, когда попытался вернуться тот, кому давно не было места среди светлых эльфов…
Эдо невольно принялся вспоминать.
Белая беседка у пруда, выстроенная среди самых высоких ирисов и низкорослых ив, маленькие тонкие пальчики ловко перебирают струны лютни — он учится не для себя, пусть родители порадуются, когда услышат, как хорошо играет их сын, шагающие мимо странные эльфы с суровыми лицами в тёмных одеждах…
Крошечный Эдо, которого в ту пору даже самые серьёзные эльфы дразнили гномёнком, сразу же доверчиво протянул руку к статному незнакомцу, остановившемуся около него.
Пойти с ними и всё будет хорошо? Это же неправда. Не будет…
Тогда почему они обманывают его? Неужели эти хмурые эльфы на самом деле люди? Говорят, люди часто лгут. Но откуда же у них такие эльфийские ушки? Или это опасные полукровки, которые унаследовали внешность эльфийских предков и вероломность людских? О них порой шептались сородичи.
Светло-серые, холодные глаза темноволосого незнакомца жадно смотрели на маленького эльфа. Смотрели так, словно он действительно хотел забрать его с собой. Как никогда не смотрели на него послы гномов, которые, по словам болтуна Ниэля, собирались посадить малыша в мешок и забрать под землю, если будет себя плохо вести. Завороженный ребёнок поднес руку к тёмным, как ночь, волосам незнакомца с такими незнакомо-знакомыми глазами. Внезапно тот отшатнулся, не позволяя маленькому эльфу прикоснуться к себе, а где-то в глубине леса затрубили тревогу, а потом закричали так страшно!
Незнакомец опоздал со своим отступлением, шустрая ручонка эльфёнка успела мазнуть по длинным, не в пример всем прочим прошедшим, распущенным волосам.
Эдолиэль вздрогнул от прикосновения. Вздрогнул и слёзы сразу же вступили у него на глазах.
Незнакомец нахмурился и сжал челюсти, а когда понял, что это слёзы не страха, а жалости перепугался сам! Перепугался, выпустил маленькую ладошку и попятился. А затем, что было силы, сжал рукоять меча, развернулся и бросился прочь — догонять тех, кого тайком привёл в сердце Светлого леса.
Эдолиэль больше никогда не видел деда, хотя тот и ушёл с остатками своего войска, обуреваемый надеждой ещё раз попытаться вернуть то, что по светлым законам ему уже не принадлежало.
Эдо никогда не спрашивал у эльфийского владыки, чего стоило ему в тот день остановить не кого-нибудь, а собственного отца. Но навсегда запомнил невесомое прикосновение к тёмному шёлку волос, и чернильный холод души Эдолеара Низвергнутого. Помнил и так часто представлял себе, как в тот день он не отдёргивает руку, а бросается в самую гущу опасной черноты и выпивает её всю до конца. И она отступает, сдаётся, возвращает изгнанника обратно своему народу. Вот только ни знаний, ни подготовки, ни сил для этого у малыша не было.