Мстительно кинув заклинание фантома на дверь — теперь все будут видеть её закрытой, я сделала невидимым открывающееся полотно двери, себя и кинулась в коридор.
Глава 20
Полночь в Северной башне
Я летела по коридору, как мстительная фурия.
Руки пропитались энергией грозы под завязку. Волосы летели над головой, хорошо, что не впереди меня. Где находится Северная башня я уже, к сожалению, знала и уверенно шла к ней, когда невидимые руки ухватили за предплечья.
— Госпожа, вам туда нельзя, — пробубнил какой-то неумный самоубийца.
— Кто…??? — чуть не возопила я нечто из репертуара Гурмила Великана.
Напугать невидимые руки мои вопли не напугали, но неожиданность всё равно не была приятной — меня же заметили. Значит, около башни стража расставлена, но им выдали амулеты невидимости. И защиту от неё.
А я-то считала, что Васил не решится подставлять своих людей под удар. Заклинание невидимости Иванну не помеха. И вот один из стражей меня остановил. Ещё и не маг. Маг бы сейчас ко мне и близко не подошёл, а этот не видит, что происходит с моими руками. Радует только одно — молнии слушаются и без моего указания никому не повредят.
— Госпожа придворный маг, Его Императорское Величество велели стеречь подход к башне. Там сегодня будут какие-то… какие-то експерменты, — пояснил мне, недоучке, молодой, судя по голосу, воин.
«Експерменты!» — горько подумала я. «Точнее такой простенький эксперимент: „Может ли один боевой маг убить одно тысячелетнее умертвие“. И обойтись без армий».
Сердце как-то странно подскочило в груди.
Я расслабила ладонм, и держащего меня стражника-невидимку ударило так, что он выпустил мои руки и отшатнулся оглушённый. Одновременно я сорвала чужое заклинание невидимости — больше страж никого не напугает. Иванн всё равно уже на месте.
Я бросилась вперёд по коридору, зная, что мой противник в кольчуге тяжелее и неповоротливей, поэтому не догонит когда очухается. Прекрасным бегуном я никогда не была, но сейчас обстоятельства на моей стороне. Да и искать другой коридор нет ни времени, ни смысла — стража будет и там.
И тут впереди что-то грохнуло и взвихрившаяся волна из смеси ветра и магии, заставила меня отшатнуться назад. А раздавшийся жуткий грохот — рвануть вперёд наперекор волне. Что бы ни случилось в Северной башне, всё уже кончено — звук, который я слышала, был звуком торжественно рухнувшей башни.
Вот почему Васил не стал настаивать на своём! Не удивлюсь, что он решил отступить уже, когда набросился с поцелуями. А я считала это формой допроса! Ох, не знаю я… как Васил проводит допросы на самом деле.
«Или проводил», — мявкнул противный Голос.
Ничего не ответила Голосу.
Пыль, летевшая в мою сторону ещё не начала оседать, как я уже выбежала туда, где должно было быть сооружение. Замковые коридоры вокруг Северной башни сходились и образовывали светлый колодец внутреннего двора, а сама башня стояла во внутреннем дворике, который был вымощен аккуратным плитняком. Она была как бы отдельным островком в замке. Мне кажется, сооружение являлось частью старинных защитных сооружений. Когда-то являлось.
Не знаю, что сотворил Император, но огромное сооружение аккуратно сложилось там же где и стояло. Ни один камень не вывалился за пределы бывших стен. Круглые ступени, которые вели к зданию — единственное что уцелело.
На них, положив руку на одно колено, сидел Васил. Отстранённое бледное лицо облепили отросшие за последний месяц волосы.
Замерев, я смотрела на Императора. Видимых повреждений не было. Его магия была при нём, огромная сдержанная сила мужчины чувствовалась остро, как никогда.
Но опасность умертвия не в этом. Иванн пил магию и душил меня только ради острастки. Самая большая опасность в том, что нежить выпивает человека изнутри: память, чувства и эмоции, надежды на будущее, мечты, желания… Как говорят некоторые — саму душу. Не проверяла, есть ли душа на самом деле, но после трапезы умертвия от человека остаётся лишь пустая оболочка.
Я как-то раз видела такого пациента в лечебнице Академии. Умертвием он не стал, наверное, какие-то осколки личности ещё задержались в разуме. Потом говорили, что умертвие кто-то спугнул и оно не успело переродиться в его теле. Этот человек находился в лечебнице ещё с тех пор, как был ребёнком. Послушно рос, ел, спал и… его как будто не было в этом мире.
На мгновение я прижала ладони к животу — так со мной бывает от страха. Они заледенели, отметила я. Хотя бояться уже нет смысла.
Потом я подошла к Императору и протянула руки к его плечам. Молнии с пальцев послушно скользнули по спине и начали вливаться в поток жизненных сил мужчины. Он поймал мои руки и усадил рядом с собой.
— Всё будет хорошо, — слабо прошептал он.
Я так же слабо улыбнулась и пыталась прочесть его мысли. Никогда не делаю этого без необходимости. Только для предсказаний или чтобы утерянное найти.
Умертвие не сломило Васила, но сейчас у него в голове кружит бешеный танец воспоминаний. Чьи-то тёмные злые глаза — неприятие. Бьющаяся в агонии зеленоглазая женщина — заледеневшее бесстрастие. Детский смех — тоска. Прекрасная девушка с васильковыми глазами отшатывающаяся от него с ужасом — неверие — она не вернётся?!! Мгновенный проблеск чешуи дракона — торжество и упоение своими силами. Вечернее небо, полыхающее алым — восторг. Чьи-то смерти и руки Императора в крови — торжество и брезгливость. Мои ключицы, по которым гладят эти руки…
Я рванула в его воспоминания без спросу, ещё ярче расцветив нужный момент. Пока он отвлёкся, потянула за первые ниточки и начала раскрывать их как книгу, выбирая и успокаивая боль, страх, ненависть, зло. Никогда не пробовала такое на другом человеке, но от всего и не спасёшь. Никто не поможет человеку по-настоящему кроме него самого.
Но морок умертвия закончился, и теперь Васил просто сидел с закрытыми глазами, опираясь на ступени позади себя. Я сидела за ним, мои руки покоились на его плечах, а голова Императора Василийского откинулась на мою грудь.
Неужели всё обошлось? Хватит ли того, что я сделала сейчас? Перевесят ли те светлые моменты, которые удалось найти, боль, что годами жила в его сердце? Искренне желая в это поверить, я прислонилась лбом к его макушке, изо всех сил стараясь не прислушиваться к раскатам так и не укрощённой мной грозы.
Удивительно, но стражников долго ждать не пришлось. Это тебе не тёмный переулок в Раскате. Первым к башне выбежал даже не мой незадачливый преследователь, а два высоких воина из правого коридора. В руках они держали обнажённые мечи. Не знаю, чем это должно было помочь.
Я отдёрнула руки от Императора. До абсурда хотелось мотнуть головой в сторону руин башни и пробормотать что-то типа: «Это не мы, это ещё в двенадцатом веке». Но сам Император не шевельнулся, а отстраниться я побоялась — как бы ни упал. Мои молнии послушно вливали в него всё новые и новые силы, но они уходили, словно в никуда, как будто его телу требовалось намного больше сил.
«Что ж вы тут такое делали?» — прочитала я на ошарашенном лице более молодого воина.
Тот, что постарше спокойно вернул меч в ножны. Отстранив напарника, он подошёл к нам и упал перед своим повелителем на одно колено, заглянув в лицо.
К молодому воину присоединялся ещё один воитель из другого коридора и тот, которого я оттолкнула по дороге сюда.
— Его Величество в порядке, — определил для себя мужчина. — Это после боя. Помогите его поднять.
Всё верно. Молодые воины не успели из-за возраста попасть в те битвы, в которых участвовали их взрослые товарищи и Император, разумеется.
Последний конфликт отгремел года четыре назад — Империя участвовала в Антаской войне на правах союзника. Антаса призвала на помощь своего соседа, когда суровые стики налетели на обескровленную затяжной зимой и болезнями страну. Самый тяжёлый удар в этой заварушке пришлось выдержать Антасе — война не затронула разве что треть её территории. Гораздо более молодой, чем Васил, правитель Антасы Витру Окал Антаский сдержал натиск стиков на какое-то время до подхода сил Василикии и Карпатии в компании с ещё один соседом — Антилийской Сатрапией, правитель которой имел на то причины — после окончательной зачистки Антасы его дочь стала супругой Витру. Наш Император же мотивировал свою помощь тем, что если вовремя не остановить распространение заразы у соседей она может перекинуться и к вам. По тем же причинам он призывал и других правителей присоединится к союзу, но те предпочли отсидеться за чужими спинами. Некоторые из них потом шептались, что Василу просто стало жалко мальчишку Витру, памятуя, как после смерти Васила VI те же соседи ощупали прочность границ Василикии, а некоторые — Карпатии.